Источник: воспоминания выпускника 1941 года В. И. Коломарова - брошюра передана музею школы в 2005 году

Глава I                                                                                                                                 
В субботу 21 февраля 2004 года мы с женой Клавдией  Ивановной получили поздравительную открытку с "Днем защитника Отечества" и письмо от дочери Ларисы из Санкт-Петербурга, в котором она пишет:
В субботу с Любой (моей внучкой) мы были на книжной ярмарке. И вот для тебя, папа, выбрали там подарок. Если у тебя нет такой книги, то, думаю, он тебе понравится. Я полночи провела за книгой, пока не прочитала, что особо меня интересовало: "о Курске", "о Маринеско", "о походе Балтийского флота из Таллина в Кронштадт". И тут меня посетила мысль...
Мы с тобой, папа, редко все-таки встречались. И обычно в каждую нашу встречу ты рассказывал о военном периоде своей жизни. Ты и в самом деле смог бы написать книгу.
Поэтому я тебя прошу: возьми толстую тетрадку и еще раз расскажи, как и что было в твоей жизни. Ведь слушаешь с интересом, а постепенно из головы все выветривается. Пусть это будет не автобиография, состоящая из дат и фактов, а твои рассуждения и впечатления. Это нам с Любой очень нужно. Почему-то чувствуется, что нам этого не хватает. Мы тебя очень об этом просим. Это лично для нас».
Вот такое вступление я выписал прямо из письма своей дочки.
А, написав такое вступление, я пришел к выводу, что надо выполнять такую важную просьбу Ларисы.

Глава II
Я, Коломаров, Владимир Иванович, капитан 1 ранга в отставке, родился 4 октября 1923 года (а 8 октября меня зарегистрировали в сельсовете) в селе Козловка Даниловского района Саратовской области.
Ввиду возвращения моего отца Ивана Антоновича из рядов Советской Армии, мы всей семьей переехали жить в г. Саратов, где проживали в Смурском переулке, а затем он поступил учиться в педагогический университет в 1922 году, а мать Александра Николаевна поступила учиться в медицинский институт. Воспитывать
и растить меня маме помогала бабушка Варвара, которая жила вместе с нами. Большую роль в моем воспитании играл и мой дядя Коля (Николай Николаевич), который часто приходил ко мне домой со своей знакомой девушкой Вандой.
Дядя Коля и Ванда учили меня играть в детские игры и часто рассказывали мне детские сказки. Частенько и бабушка Варвара принимала участие в рассказах сказок.
Но больше всего меня привлекали прогулки в переулке и в нашем дворе, где я имел возможность познакомиться с соседскими ребятами. У ребят я понемногу стал учиться играть в лапту, футбол, в чижик, городки, а в зимнее время катался на одном коньке, если мне его давали ребята, т.к. у меня своих коньков не было. А со временем дядя Коля мне смастерил один деревянный конек и подбил его железной проволокой, чтобы он лучше скользил по льду и по снегу.
Со временем, когда я подрос, ребята стали водить меня на Мясницкий спуск, где мне хотя и редко, но удавалось скатиться на больших деревянных санях, которые притаскивали на спуск взрослые "дяди".
А днем из института приходила мама со своими подругами, и они занимались самостоятельно изучением устройства костей и тела человека.
Особо много времени они уделяли изучению черепа и мозга человека, т.к. мозг имел очень много извилин и все эти извилины имели свое предназначение. Когда они заканчивали заниматься, то расходились по домам, Я же в это время занимался своими делами. Но больше рисовал, тем более, что мой папа любил рисовать и мне очень в этом помогал.
Такая жизнь длилась у меня до 1929 года, т.е. до того времени, пока мой папа не закончил университет и не получил назначение в г. Ульяновск.
Мама и папа между собой решили, что мама продолжит обучение в г.Саратове, а я с папой поеду жить в г. Ульяновск к его новому месту работы и захватим с собой бабушку с дедушкой, т.е. папиных родителей. Так мы и сделали.

Глава III
В 1929 году мы прибыли в г. Ульяновск, где поселились жить около колхозного рынка в небольшом кирпичном домике на первом этаже. Папа приступил к работе преподавателя в Учкомбове (в Учебном комбинате) на ул. Гончарова, в самом центре города, а в сентябре месяце я поступил учиться в начальную школу №6 на ул. Ленина, расположенную около пожарки наискосок от "Кирки".
В начале меня определили в нулевой класс, а затем в первый класс: учился я, в основном, хорошо, благополучно переходил из одного класса в другой. В этой школе я закончил четыре класса и был переведен в 5-й класс 3-ей средней школы, расположившейся против главной почты на перекрестке улиц Гончарова и Толстого.
В 1932 году моему отцу предложили на базе Учкомбова основать педагогический институт, который и стал называться «Ульяновский педагогический институт", здание которого размещалось около "Дворца книги" на Венце.
Вскоре мы сменили свое место жительства: сначала жили в комнате на территории Монастыря (на Венце). Потом на ул. Ленина д. 105, а затем на ул. Федерации в Молочном переулке по соседству с баней.
Я продолжал учиться в школе №3. Учился я в основном хорошо. В 1936 году после окончания медицинского института к нам приехала мама, и мы стали нормально жить и более или менее нормально питаться.
В октябре 1939 года возникла война между Финляндией и СССР, и нашу школу №3 перевели в помещение сельхозинститута, расположенного на Венце, а в школе №3 сделали госпиталь.
Но в марте 1940 года война с Финляндией закончилась, и школу №3 возвратили вновь в свое здание на ул. Толстого, где была продолжена нормальная учеба. Кроме основных предметов у нас проводилось много занятий в различных кружках и в художественной самодеятельности, а в результате я закончил занятия в кружке «Ворошиловский стрелок", "Противохимической защиты", "Санитарной защиты" и в них получил значки и главный значок "ГТО" ("готов к труду и обороне") и "Ворошиловский стрелок".
За отличную работу в комсомольской организации в 9-ом классе меня избирают секретарем комсомольской организации школы. А в 10-ом классе наша комсомольская организация школы отбирает красное знамя «Комсомола" у комсомольской организации школы №1, которая была расположена против входа в городской парк им. Свердлова на Венце.
А наша комсомольская организация 10 класса это знамя завоевала потому, что у нас все ученики хорошо усваивали материалы предметов, хорошо и внимательно изучали эти материалы. Но самое главное, что у нас были очень хорошие и знающие материал преподаватели.
Руководителем класса у нас была учительница Пшеничная А., она читала у нас математические предметы, и мы все ее хорошо понимали и материалы тем усваивали успешно. Политические вопросы у нас читал преподаватель Котовщиков, а его жена Котовщикова преподавала немецкий язык. Очень хорошо преподавал предмет географии Шмыров. Очень интересно проводила свои занятия по физике Бушева, Стеженская по истории, Демокритов по черчению, Рябчун по химии. И прекрасно проводили свои занятия преподаватели по военному делу и по физкультуре. Вот последние два предмета и оказались очень нужными в смысле физического воспитания и знания военного дела, пригодившиеся нам в первые дни начавшейся войны, ввиду внезапного нападения фашистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. Еще раз хочу подтвердить особо важное значение физической подготовки, предмет которого у нас вел преподаватель Астраханцев Николай Федорович. Он и сам был очень хорошо подготовлен физически, да и с нас требовал выполнения всех видов физической нагрузки. Об Астраханцеве мне писать очень трудно, т.к. он был призван в ряды Советской армии, попал на самый тяжелый фронт - это под Сталинград, и там в 1942 г. погиб. Этот случай, конечно, забыть очень трудно.
В нашем классе 10 «Б» училось 8 человек мальчиков, из них Слава Китаев еще из 8 класса ушел в Ульяновское училище связи, и в 1942 году он тоже погиб под Сталинградом.
А вот о Борисе Арефьеве нужно написать немного поподробнее. В конце 1942г. я получил из Ульяновска письмо, где мне сообщили, что Борис проходит военную службу где-то на Кавказе. И я его нашел: недалеко от нашего военно-морского училища располагалась одна воинская часть, в которой командиром служил лейтенант Б.Арефьев. Как-то в одно из воскресений я пришел в нему в гости. В горах располагался его зенитный дивизион, и он нес там боевое дежурство по отражению своими зенитными орудиями налетающих немецких самолетов. Весь его зенитный дивизион состоял из одних девушек, и он хорошо с ними нес службу по отражению фашистских самолетов. А в 1946 году он приехал домой в Ульяновск к своим матери с отцом и умер от инфаркта.
Но самым лучшим моим другом за весь период обучения в школе был Володя Абрамов, с которым мы вместе проводили все наше свободное время. Но у нас с ним были разные взгляды на моряков и танкистов: он предпочел быть танкистом, а поэтому после окончания 10 класса я выехал в г. Ленинград для поступления в военно-морское училище, а он остался в Ульяновске и поступил в Ульяновское танковое Гвардейское училище. После окончания танкового училища в 1942 году он был направлен для прохождения дальнейшей военной службы в г. Сталинград, где уже шли самые жестокие бои с фашистами, В январе 1943г., когда г. Сталинград был окружен нашими войсками и все фашисты были взяты в плен, Володя Абрамов со своими подчиненными на танках продолжал вести бои с фашистами и продвигался на Запад к Берлину. Он был и под Курском, и под Орлом, он освобождал Чехословакию и войну закончил в Берлине. Он дошел в воинском звании до полковника и служил начальником штаба танкового полка. Служил он и под Оренбургом, бывал и в Алжире и Гвинее, в Ереване. Но продолжил свою службу в г. Ульяновске. В 1952 году у Володи случился инфаркт сердца, он уволился и работал начальником учетного стола на заводе. А в 1983 году Володя умер от повторного инфаркта сердца. У Володи осталась жена Люда и сын, который сейчас продолжает военную службу в г. Москве в звании полковника и тоже в танковых войсках.
В марте месяце 1941г. в нашушколу из Ленинграда от Высшего военно-морского Краснознаменного училища им. М.В.Фрунзе приехал моряк. Он обратился к директору школы с просьбой собрать всех мальчишек из десятых классов, что директор и сделал. А моряк рассказал подробно, что собой представляет это военно-морское училище, и пригласил нас всех после окончания 10 класса приехать в Ленинград для поступления в училище им. Фрунзе. Я сразу же дал свое согласие, и в мае месяце я уже получил на руки вызов в училище после завершения сдачи выпускных экзаменов в школе.

Глава IV
18 июня 1941 г. я сдал последний выпускной экзамен в школе, и 19 июня я выехал в г. Ленинград, 21 июня я благополучно приехал в г. Ленинград и доложил дежурному о своем прибытии. Всех приезжающих в училище размещали в помещении церкви, которая была специально оборудована 2-х ярусными койками и готова для отдыха приезжающих курсантов.
Но сдавать нам вступительных экзаменов не пришлось, т.к. ночью 22 июня 1941г. в 4ч. 30 минут мы были разбужены визгом сирен и громкими криками: «Подъем! Воздушная тревога!» И как нам объявили, то мы поняли, что началась война; что фашистская Германия без объявления войны внезапно напала на СССР. И началась Великая Отечественная война.
В 7 часов утра 22 июня 1941г. всех прибывших на учебу для сдачи экзаменов накормили завтраком, переодели в морскую форму, выстроили в картинной галерее училища и объявили, что ввиду начала войны с фашистской Германией все вступительные экзамены в училище отменяются и все прибывшие молодые люди приводят себя в порядок и готовятся к приему военной присяги на верность Родине.
В это время начальник училища им. Фрунзе был вызван к Маршалу Ворошилову К.Е. на совещание, где все командиры и начальники городских воинских частей получили приказ: отставить все вступительные экзамены, изучить уставы, оружие и быть готовыми выступить на защиту Родины против фашистов. С 23 по 26 июня мы изучили уставы, винтовку образца 1891г., три вида гранат, противогаз и, приняв присягу, были готовы к отправке на фронт.
Еще ночью во время объявления тревоги я познакомился с соседским парнем, который спал рядом со мной на соседней койке, -это был Василий Ткачев, с которым мы стали дружить.
26 июня 1941 г, весь состав курсантов училища на поезде был отправлен в г.Таллин. Но когда мы прибыли в г.Таллин, то обнаружилось, что фашисты в своем наступлении смогли дойти недалеко от границы и наш поезд полностью без пересадки отправили в г.Рига. После прибытия в г,Рига вагоны были быстренько разгружены, нас всех переодели в армейскую форму, оставив нам только тельняшки и бескозырки, и все курсанты были срочно направлены на западную границу города и все быстро приступили к рытью окопов.
Но многим курсантам «повезло», т.к. они просто-напросто принялись восстанавливать уже готовые окопы: обрезать обе стороны стенок окопов и во многих местах насыпать новые брустверы.
Но большинство курсантов были брошены помогать основным войскам, которые уже несколько дней вели ожесточенные бои с фашистами.
Вот и я впервые вступил в боевые действия на западной границе нашей страны. Вот и мне пришлось впервые в жизни испытать, что такое война. Но я прямо скажу, что я был подготовлен хорошо к боевым схваткам с врагом. Ведь в школе мы уже хоть и немного, но уже были подготовлены и физически, да и большинство из нас уже умели держать винтовку в руках и уже все были готовы к стрельбе из малокалиберной винтовки, Из винтовки все стреляли в тире и имели значки «Ворошиловского стрелка».
Вот и мы впервые испытали на своей «шкуре», что такое война. Боевые действия вначале приходилось вести днем и ночью. Уставшие воинские подразделения через каждые 30-50 минут уступали место нам - курсантам училища им. Фрунзе, а затем вновь курсанты уступали место армейцам.
Здесь можно остановиться и сказать несколько слов о наших писателях, которые много изложили материала в своих книгах, как о предвоенных годах, так и о начале Великой Отечественной войны 1941-1945 годов.
Вот, например, писатель Николай Михайловский в своей книге «Таллиннский дневник» вначале рассказал о жизни города в 1940-1941 году в мирных условиях. Но вот начинается Великая Отечественная война; он описывает работу писателей Вишневского, свою работу, работу профессора Цехновицера.
И вот фашисты уже захватили г. Пярну. Наши части отступают и вот уже защита Эстонской республики. На стр.40 книги
Михайловского    говорится:    «Таллин    выставил    рабочий    полк, истребительные батальоны, по улицам идут отряды новобранцев».
Ну а курсанты училища им. Фрунзе, которые вступили в бои за г. Ригу, продолжают боевые действия. Нам очень хорошо помогали корабли Балтийского флота. Особенно успешно помогает своей артиллерией броненосный крейсер «Киров», лидеры «Минск» и «Ленинград», эсминцы «Гордый», «Калинин», «Володарский», «Артем», «Свердлов», «Скорый», «Сметливый»; канлодки «Москва», «Аргунь» и др. корабли и береговые батареи.

Глава V
Но прежде чем рассказать о боях под Ригой, несколько фраз из книги писателя Владимира Рудного «Истинный курс». Он пишет, что в войне 1916г. России и Германии был потоплен во время бури броненосный крейсер «Слава», в честь которого в парке Кадриорга в г. Таллине у пляжа Пирита был установлен памятник «Русалка». Это было творение эстонского скульптора Адамсона, у подножия которого на камне вырублены имена всех, буквально всех матросов экипажа.
С началом Великой Отечественной войны 27 июня был оставлен нашими войсками г. Либава, а 30.06 - Рига. Но перед оставлением Риги, которую курсанты училища им. Фрунзе защищали уже двое суток, необходимо было вывести в Таллин главное - это крейсер «Киров», который заложен на стапелях 22 октября 1935г., имеющий автоматическое устройство во всех системах и приборах, 3-х башен главного калибра с дальностью стрельбы в 40 км, с толстой броней и громадной скоростью хода. «Киров» из Риги надо было увести в г. Таллин.
Крейсер «Киров» и «Максим Горький» с 10-ю эсминцами по приказу адмирала Кузнецова были отправлены в Рижскую базу 14 июня 1941г. для учений. А 22 июня 1941г. началась война. И вот адмирал Дрозд приказал выводить крейсер флотским офицерам, которые участвовали в дноуглубительных работах, т.к. у «Кирова» была большая осадка корабля. Но кроме этих офицеров к проводке готовились еще два молодых офицера-гидрографа л-т Витязев А.П. и Кудинов Т.М. Они очень хорошо знали весь район залива, все фарватеры, мели, где надо было углубить дно, затопленные корабли у фарватеров; они подготовили все планшеты и нанесли на них гониометрические сетки. И когда штурманы ночью из-за тумана не смогли провести «Киров» по одному фарватеру и они вернулись в первоначальную точку, то в 4 часа утра гидрографы, несмотря на туман, измеряли углы между верхушками знаков и маяков и провели крейсер «Киров» благополучно по пятиколенному фарватеру. А там их встретили эсминцы, ТЩ и подлодки. И они пошли в г. Таллин.
Но вскоре на корме крейсера «Киров» подорвалась подводная лодка «Малютка», а в момент взрыва на мостике ПЛ стояли командир Зубков, командир электромеханической части Ракитин и старшина группы мотористов ст. 1 ст. Семин. Все трое они были живы. Вот ст. 1 ст. Семин в октябре 1941г. командовал у нас в бригаде морской пехоты взводом и рассказал нам подробности вывода крейсера «Киров» из Риги и прибытия их в г. Таллин.
Ст.1 ст. Семин служил и далее в бригаде морской пехоты и погиб под Мгой, что находится под Ленинградом, «Киров» и Как только крейсер остальные корабли ушли из г. Риги, на берегу нам стало воевать очень трудно, т.к. мы не стали  ощущать огневой артиллерийской поддержки с моря. И наши все войска постепенно стали отходить от Риги к Таллину. 29 июня 1941 г. я был ранен первый раз в правую ногу, а в июле я был ранен второй раз в левую ногу. В обоих случаях мне сделали перевязки прямо в окопах и, отдохнув два часа, я вновь был в строю. Как было установлено в дальнейшем, все ранения бойцы получали от так называемых «прыгающих мин». Эти мины устанавливались немцами в траве на проволочных растяжках, и пробегающий боец, задев за проволоку, приводил ее в действие, т.е. она подпрыгивала и взрывалась, и боец поражался ее осколками. В конце июля месяца я был ранен в третий раз. Осколок попал в шею на спине буквально в 1-1,5 см от позвоночника. Но все обошлось благополучно. (См. Заключение №4831 Судеб, медицин, экспертизы).
Как я уже сказал выше, что после ухода всех морских кораблей из г. Рига нам стало воевать тяжелее без артиллерийской поддержки с кораблей, особенно с крейсера «Киров» и, несмотря на героизм бойцов и курсантов, моряков, мы стали постепенно отступать к г. Таллин, отбиваясь от фашистов полученными минометами 152 мм. И вот к концу августа месяца 1941г. немцы оказались на окраине г. Таллина.

Глава VI
И вот Верховной Ставкой СССР было принято решение оставить город Таллин, т.к. рейд г. Таллина и наши корабли обстреливаются фашистской артиллерией. И надо было более 200 кораблей отправить с войсками и техникой в Кронштадт на помощь г. Ленинграду. И вот войска спешат в порт г. Таллина.
Отряды курсантов училища им. Фрунзе после замены их на передовом фронте отдохнули и вновь должны сменить регулярные части при обороне г. Таллина.
На стр. 83 книги Михайловского говорится: «В Минной гавани среди страшного грохота, среди непрерывных огневых вспышек и густого дыма, расстилающегося над землей и временами скрывающего из виду наши корабли, происходят торжественные проводы на передовой фронт курсантов военно-морского училища им. Фрунзе. Они выстроились поодаль от пирсов. К ним выходит командующий Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц и обращается с короткой речью, которая поминутно заглушается ревом орудий. «По выправке узнаю Вас, товарищи курсанты. Не скрою - на горячее дело идете. В боях под Таллинном бейте врага, как их били ваши отцы и деды, помните о Ленинграде. За землю Советскую, за родное Балтийское море - «УРА». Корабли с войсками и ранеными уходят в Кронштадт. Много кораблей погибло от фашистских мин и снарядов, от авиабомб».

Глава VII
Об отходе войск и кораблей из Таллина говорит и Г.К.Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления» на стр. 290, издания 1970г. А на стр. 147 автор пишет: «Полковнику Плиеру было известно, что его отряд и батальоны, сформированные из курсантов училища Фрунзе, удерживают врага, чтобы отступающие войска могли погрузиться в гавани на корабли и покинуть город организованным порядком. Он знал, что за его спиной идет эвакуация и он должен продержаться как можно дольше. Каждый час обороны Кадриорга означает сотни спасенных воинов. Почти весь отряд сумел продержаться целую ночь почти вплотную к немецким позициям. А в это время все корабли уже ушли, и гавань была пуста. Весь отряд моряков отступил в гавань, где было пусто, но в это время за ними стало подходить госпитальное судно и другие суда и катера и всех взяли на борт. Немцы их вновь бомбили и расстреливали. Не всем удалось дойти до Кронштадта». Но я дошел на катере до Кронштадта.
Композитор Александр Прокофьев написал стихи о таллинцах:
Из Таллина шли корабли к Ленинграду, Их грозная доля вела, И, минных полей разбивая блокаду Прорвались не все вымпела.
Простились давно мы с друзьями своими, Но мнится мне, будто вчера Балтийские волны сомкнулись над нами, Промчались, подняв кивера.
И слышу я их нестихающий рокот,
И вижу, как звезды горят,
Над вечной могилой, большой и глубокой,
В которой товарищи спят.
В своей книге «Мифы и легенды российского флота» писатель В.Д.Доценко на стр. 193 пишет: «Прорыв флота из Таллина в Кронштадт предполагалось совершить в походном порядке, состоявшем из отряда главных сил, отряда прикрытия, арьергарда и четырех конвоев. В отряд главных сил входило 28 боевых кораблей и вспомогательных судов, в том числе крейсер «Киров», на котором держал свой флаг вице-адмирал В.Ф.Трибуц, лидер эсминцев, 3 эскадренных миноносца, 4 подводные лодки, 6 малых охотников и др. Отрядом прикрытия командовал контр-адмирал Ю.А.Пантелеев, а арьергардом - контр-адмирал Ю.Ф.Ралль.
Отряд главных сил должен был прикрыть первый и второй конвои на переходе от мыса Юминда до острова Гогланд, отряд прикрытия - защитить второй и третий конвои на переходе от острова Кэрри до острова Вайндло, а арьергард - прикрыть с тыла третий и четвертый конвои. Из состава сил Кронштадской военно-морской базы еще сформировали специальный отряд обеспечения. Он состоял из 12 тральщиков, 4 сторожевых кораблей, 6 торпедных катеров, 8 малых охотников, 2 буксиров, 4 мотоботов, 2 катеров и спасательного судна и был развернут на острове Гогланд. Командовал им капитан 2 ранга И.Г.Святов. Этому отряду следовало прикрыть конвои и корабли от атак торпедных катеров и подводных лодок на конечном участке, обеспечив их проводку за тралами, и оказать помощь кораблям и судам, терпящим бедствие. Управление всеми силами возлагалось на командующего флотом вице-адмирала В.Ф.Трибуца, первым заместителем которого являлся начальник штаба флота контр­адмирал Ю.А.Пантелеев, а вторым - командир минной обороны главной базы контр-адмирал Ю.Ф.Ралль. Управление отрядами и конвоями предполагалось обеспечивать по радио. Трибуц приказал доносить о появлении противника, об авариях и других серьезных событиях, решить которые мог только командующий флотом. Столь жесткие ограничения использования средств связи отрицательно сказалось на организации управления силами.
Вместо того, чтобы создать один сильно охраняемый конвой из кораблей основных классов и наиболее крупных судов, силы разделили на 7 групп, нарушив один из важнейших принципов военного искусства. Следовало подводные лодки, торпедные и сторожевые катера, малые охотники, гидрографические суда, буксиры, шхуны, мотоботы и другие плавсредства отправлять в Кронштадт мелкими группами, что позволило бы сконцентрировать главные силы для защиты наиболее ценных объектов, то есть крупных транспортов с войсками и грузами, а наличие множества объектов в Финском заливе помешало бы противнику сосредоточить усилия своей авиации против самых крупных судов. В данном же случае самолеты противника без особого труда находили вытянувшиеся в одну кильватерную колонну суда и сбрасывали бомбы на самые крупные из них, а более мелкие обстреливали только из пулеметов и пушек».

Глава VIII
27 августа 1941г. в И часов Трибуц отдал приказ об отходе войск и посадке их на суда, а через 2 часа началась перегруппировка войск для отхода с занимаемых рубежей обороны, которые во многих местах уже были прорваны. В 16 часов суда заполнялись ранеными, служащими учреждений флота и войсками некоторых частей 10-го стрелкового корпуса; одновременно грузили боевую технику и наиболее ценные материальные средства. На крейсере «Киров» разместили золотой запас и правительство Эстонии. Отход и посадка войск прикрывались береговой артиллерией флота и ставившими заградительный огонь кораблями. Противник вел интенсивный огонь по городу и порту, его авиация мелкими группами, по 5-9 самолетов, на протяжении всего светлого времени суток наносила бомбовые удары по транспортам и кораблям. 26 августа от прямого попадания нескольких авиационных бомб на внешнем рейде затонул крупный транспорт «Луначарский».
Посадка на суда основных войск началась около 22 часов и продолжалась до наступления рассвета. Поскольку никакого учета не велось, невозможно было установить количество бойцов, оказавшихся на кораблях и судах. Считают, что их было от 20 до 27 тысяч человек. Противник в это время вел беспрерывный огонь.
Суда с личным составом и техникой с помощью буксиров выводили в район сбора и формирования конвоев.
Первый конвой должен был начать движение 27 августа в 22 часа, а последний - покинуть рейд 28 августа в 10 часов 30 минут. Однако ветер, усилившийся до 7 баллов, помешал осуществить этот план. Тральщики не могли следовать с поставленными тралами. И выход кораблей до улучшения погоды был отложен. И лишь 28 августа в 11 часов 35 минут, после того как ветер стих, суда стали сниматься с якорей, а отряд главных сил начал движение только в 1 7 часов 28 августа. Конвои следовали за тихоходными тральщиками с скоростью чуть более 6 узлов. Отряды главных сил и прикрытия, каждый за 5 тральщиками, шли со скоростью 10-12 узлов.
Через 2-3 часа после съемки с якорей корабли и суда вытянулись в одну линию протяженностью более 15 миль. Впереди шел отряд главных сил, затем первый конвой, отряд прикрытия, третий и четвертый конвои, а параллельно, чуть севернее, шел второй конвой. До наступления темноты авиация противника произвела несколько атак, в результате чего 4 судна были потоплены, а некоторые получили повреждения.
Так в районе острова Мохни в 18 часов 30 минут немецкая авиация атаковала шедший в первом конвое транспорт «Кримьянис Вальдемарс». При уклонении от бомб транспорт вышел из протраленной полосы, подорвался на мине и затонул. У мыса Юминда после авиационной атаки получил повреждения штабной корабль Балтийского флота «Вирония», а около 22 часов от подрыва на мине он погиб вместе со спасательным судном «Сатурн». При налете авиации был поврежден транспорт «Алев», который также вскоре подорвался на мине и затонул. На борту «Алева» находилось 1200 человек, в том числе 800 раненых. Удалось спасти только 6 человек.
За несколько минут до наступления темноты отряд главных сил вошел в плотное минное заграждение. Ночь на 29 августа оказалась самой тяжелой, так как кораблям пришлось в темноте форсировать минное поле большой глубины и плотности.
Около 20 часов от подрыва на мине сначала погиб тральщик «Краб", затем тральщик "Барометр". У трех из пяти тральщиков, за которыми шел отряд главных сил, в результате затраливания минных защитников были перебиты тралчасти. С потерей этих тральщиков и тралов началось самое неприятное. Из отряда главных сил от подрыва на мине почти со всем экипажем погибла подводная лодка С-5. Потом подорвался и затонул с большей частью экипажа эскадренный миноносец "Яков Свердлов", а Эсминец "Гордый" получил тяжелые повреждения.
В критическом положении оказался отряд прикрытия. Около 21 часа из пяти базовых тральщиков, осуществляющих проводку кораблей отряда прикрытия, четыре оторвались и присоединились к отряду главных сил. Попытка командира отряда вернуть их на свое место закончилась безрезультатно. Оставшись без противоминного обеспечения, корабли один за другим стали подрываться на минах. Погиб эсминец «Скорый", а лидер "Минск" и эсминец "Славный" получили серьезные повреждения. Однако наиболее тяжелые потери понес арьергард, так как он с самого начала следовал без противоминного обеспечения. Все надежды были только на параваны-охранители. Из арьергарда от подрыва на минах погибли эскадронные миноносцы «Калинин", "Артем", "Володарский" и сторожевые корабли "Циклоп" и "Снег". На «Володарском" погибли все - и пассажиры, и команда. На минах погибли и транспорты. В районе мыса Юминда подорвался и почти сразу затонул грузовой транспорт «Элла", имевший на борту 905 человек, в том числе 693 раненых. Когда к месту гибели «Эллы" подошло судно "Нептун", на поверхности воды плавали только 49 человек. Из состава второго конвоя так же быстро затонул транспорт «Эверита", имевший на борту гарнизон острова Найсаар численностью около 1500 человек. Спасти удалось не более 10 человек. В этих условиях Трибуц приказал до наступления рассвета всем кораблям и судам стать на якорь и только с восходом солнца продолжить движение на восток. Такое решение командующего флотом было вызвано незнанием минной обстановки, так как последовало оно, когда корабли и суда уже фактически форсировали минное заграждение.
С наступлением рассвета, снявшись с якорей, боевые корабли с максимально возможной скоростью ушли в сторону Кронштадта, а тихоходные и маломаневренные суда остались по существу без охранения.
Всего же при прорыве из Таллина в Кронштадт на переходе морем погибло 46 судов; большую часть крупных судов потопила авиация.
На странице 201 своей книги Доценко пишет, что из почти 50 тысяч защитников Таллина более 10 тысяч попали в плен, около 10 тысяч погибли в боях или же мелкими группами вышли из окружения, а 30 тысяч были приняты на транспорты и боевые корабли. Если в Кронштадт прибыли от 16 до 18 тысяч человек, как утверждается в открытой советской печати, следовательно, в водах Финского залива нашли себе могилы от 12 до 14 тысяч человек. Но есть и другие цифры. В первом томе недавно рассекреченной "Хроники Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море и Ладожском озере" указано, что в Кронштадт и Ленинград были доставлены 12225 человек. Получается, что погибло не 12-14 тысяч человек, а около 18 тысяч военнослужащих. Гражданское население, то есть беженцев никто не считал. По некоторым данным, их было около 15 тысяч человек. Спаслись немногие. 29 августа все корабли прибыли в Кронштадт, Ленинград.
Вот так закончился наш морской переход кораблей Балтийского флота из Таллина в Кронштадт.
И вот из прибывших армейских частей и курсантов военно-морского училища им. Фрунзе срочно была организована бригада морской пехоты, готовая в любую минуту быть отправленной в береговое подразделение Ленинградской области. Ждали только звонка.

Глава IX
И вот здесь я должен остановиться на изложении материала о войне 1941-1945 годов маршалом Жуковым Г.К. в книге «Воспоминания и размышления". На странице 261 товарищ Жуков говорит: "Известно, что 170 наших дивизий накануне войны были рассредоточены на обширной территории: до четыре с половиной тысяч километров по фронту от Баренцева до Черного морей и на 400 километров в глубину".
Однако при этом следует учесть, что общее расстояние от Баренцева до Черного моря составляет 4,5 тысяч километров только в том случае, если считать не только сухопутные участки пяти приграничных округов, но и все морские побережья, которые прикрывались лишь береговой обороной и военно-морским флотом. "От Таллина до Ленинграда на побережье войск вообще не было» -это я особо подчеркиваю. Поэтому 170 наших дивизий в действительности занимали 3375 километров. На протяжении сухопутной границы советские войска находились в группировках далеко не равной плотности.
Так, на Северном фронте (Ленинградский военный округ) протяженностью 1275 километров, где располагались двадцать одна дивизия и одна стрелковая бригада, в среднем на дивизию приходилось около 61 километра.
Прибалтийский особый военный округ (командующий генерал-полковник Ф.И.Кузнецов, член Военного совета корпусный командир П.А.Диброва, начштаба генерал-майор П.С.Кленов) имел 25 дивизий и 1 стрелковую бригаду, в том числе 4 танковые, 2 моторизованные дивизии.
Западный особый военный округ (командующий генерал армии Д.Г.Павлов, член Военного совета корпусный комиссар А.Ф.Фоминых, начштаба генерал-майор Е.В.Климовских) имел 24 стрелковые дивизии, 12 танковых, 6 моторизованных, 2 кавалерийские.
На странице 283 Маршалл Жуков Г.К. в своей книге пишет: «В составе групп армий "Север", "Центр" и "Юг" противник ввел в действие 3712 танков и штурмовых орудий. Сухопутные войска поддерживались 4950 боевыми самолетами. Войска вторжения превосходили нашу армию почти в два раза, артиллерийская тяга в основном была моторизована.
Внезапный переход в наступление в таких масштабах, притом сразу всеми имеющимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами, то есть характер самого удара, во всем объеме нами не был предусмотрен. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б.М.Шапошников, К.А.Мерецков и руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов.
Далее. Накануне войны 10-я армия и ряд других частей Западного округа были расположены в белостокском выступе, выгнутом в сторону противника. 10-я армия занимала самое невыгодное расположение. Такая оперативная конфигурация войск создавала угрозу глубокого охвата и окружения их со стороны Гродно и Бреста путем удара по флангам. Между тем дислокация войск фронта гродненско-извалковском и брестском направлениях была недостаточно глубокой и мощной, чтобы не допустить здесь прорыва и охвата белостокской группировки.
Это ошибочное расположение войск, допущенное в 1940 году, не было устранено вплоть до самой войны. Когда главные группировки противника сняли фланги войск прикрытия и прорвались в районе Гродно и Бреста, надо было быстро отвести 10-ю армию и примыкающие к ней фланги 3-й и 4-й армий из-под угрозы окружения, рокировав их на тыловые рубежи - на угрожаемые участки.
Они могли значительно усилить сопротивляемость действующих там соединений. Но этого сделано не было.
Аналогичная ошибка повторилась и с армиями Юго-Западного фронта, которые также с запозданием освободились из-под угрозы окружения.
Во всем этом сказывалось отсутствие у всех нас тогда достаточного опыта умелого руководства войсками в сложной обстановке больших ожесточенных сражений, разыгравшихся на огромном пространстве.
Следует указать еще на одну ошибку, допущенную Главным командованием и генштабом, о которой я уже частично говорил. Речь идет о контрнаступлении согласно директиве от 22.06.41г.
Ставя задачу на контрнаступление, Ставка Главного Командования не знала реальной обстановки, сложившейся к исходу 22 июня. Не знало обстановки и командование фронтов. В своем решении Главное Командование исходило не из анализа реальной обстановки и обоснованных расчетов, а их интуиции и стремления к активности без учета возможностей войск, чего ни в коем случае нельзя делать в ответственные моменты вооруженной борьбы.
На Северном фронте, где наступательные действия начались 29 июня, бои имели местное значение и особого влияния на общую стратегическую обстановку не оказывали (стр.275)».
Наши военно-морские силы в начале войны также не имели особых столкновений с военно-морскими силами немцев и главным образом отражали авиационные налеты. Однако Балтийский флот оказался в тяжелом положении. Особенно осложнилась обстановка для главной морской базы, где были сосредоточены все основные корабли и материальные запасы Балтийского флота.
Таллиннская база и город Таллин вследствие неудачных действий 8-ой армии Северо-Западного фронта оказались слабо прикрытыми с суши. На защиту столицы Эстонии были брошены все силы Дважды Краснознаменного Балтийского флота, вооруженные отряды рабочих города. На подступах к Таллину спешно возводились оборонительные рубежи, строились инженерные заграждения, городские объекты подготавливались к обороне.
Писатель Николай Михайловский в своей книге «Таллиннский дневник» (издание 3, исправленное и дополненное) на стр.53 пишет: «Если в июле фронт проходил вдали от Таллина, то в августе он уже приблизился к городу, и за один день можно было несколько раз съездить на фронт и вернуться обратно».
Каким-то образом мы прослышали, что из-под Ленинграда на аэродром «Кагул», что находится на острове Эзель (Саарема), прилетел полк нашей дальней бомбардировочной авиации под командованием Евгения Николаевича Преображенского. Уже в первые дни войны полк отличался точными сокрушительными ударами по немецким танковым колоннам.
После первого сообщения о бомбежке никаких подробностей для печати получить не удалось. Уже много позже буквально по крупицам стали просачиваться кое-какие сведения.
Но подобно тому, как в самой простейшей алгебраической задаче требуется узнать, чему равен икс, так для меня оставалось одно неизвестным: с чего все началось? Как возникла идея полетов на Берлин? Кто ее автор?
Командующий балтийской авиацией Михаил Иванович Самохин рассказал, что идея налетов на Берлин принадлежала наркому Военно-морского флота Николаю Герасимовичу Кузнецову. Н.Г.Кузнецов доложил Сталину и высказал предложение о бомбардировке Берлина. Кузнецов доложил план бомбардировки тов. Сталину и началась подготовка к бомбардировке Берлина.
Начались бомбардировки Берлина нашими самолетами с указанных аэродромов, и немцы на себе стали испытывать, что такое бомбы, падающие с неба, как это испытывали на себе москвичи и ленинградцы. Кроме того, Берлин раскинулся на площади в 88 тысяч гектаров, и на карте условными значками были отмечены 22 авиамоторных завода, 7 электростанций, 13 газовых заводов, 22 станкостроительных и металлургических завода, 7 заводов электрооборудования, 24 железнодорожные станции. Объектов для бомбардировки было предостаточно (там же, на стр.58).
Сказанное выше показывало, как много нам помогли эти бомбардировки в деле ослабления вооруженных сил фашистов, а еще больше помогло то, что они стали уничтожать противника на его же территории. В Берлине стали постоянно отключать свет, и фашистам стало труднее ориентироваться в создавшейся обстановке. И фашисты стали чаще бояться налетов наших самолетов.
Попытки противника с ходу захватить город и военно-морскую базу отражались героическими действиями 10-го стрелкового корпуса 8 армии. Частям морской пехоты, корабельной артиллерией флота и вооруженными отрядами народного ополчения Таллина.
Конец июля и почти весь август продолжалась борьба за Таллин и главную морскую базу флота. В конце августа вследствие истощения наших сил и усиления вражеских войск Ставка Главного Командования приняла решение вывести корабли флота из морской базы в Кронштадт и в ленинградскую гавань, а Таллин оставить.
Боевая авиация флота в боях за Таллиннский плацдарм принимала активное и непосредственное участие, нанося удары по атакующим соединениям противника. Надо отдать должное и морякам-балтийцам: на суше и на кораблях они дрались как настоящие герои.
Я сознательно не останавливаюсь подробно на боевых действиях Военно-Морского флота, считая, что это лучше и интереснее меня сделают адмиралы и капитаны. Однако следует сказать, что результаты взаимодействия приморских военных фронтов и Военно-Морского флота могли бы дать больший эффект, если бы в предвоенные годы были более зрело решены вопросы береговой обороны и обороны военно-морских баз. К сожалению, за эти проблемы главное военно-морское командование, нарком обороны и Генеральный штаб взялись с большим опозданием.

Глава X
И вот все основные военно-морские силы с личным составом армейских подразделений и курсантов военно-морского училища им. Фрунзе 1 сентября 1941г. прибыли в г. Кронштадт, Ленинград. Курсантов военно-морского училища им. Фрунзе и военно-морские части объединили в бригаду морской пехоты и немедленно отправили на фронт оказать необходимую помощь нашим воюющим войскам Ленинградского фронта. Провоевав на передовой больше недели, курсанты военно-морского училища им. Фрунзе были откомандированы срочно в Ленинград и на основании приказа Ворошилова все были направлены в военно-морское пограничное училище НКВД. Хотя училище НКВД и дислоцировалось в г. Ленинграде, но его курсанты ежедневно получали задания на проведение поисковых работ по вылавливанию и уничтожению немецких овчарок (собак), которые с донесениями и шифровками посылались фашистами из Ленинграда в передовые части фашистов, которые ступали по Ленинградской земле и двигались все ближе и ближе к городу Ленинграду. Мы направлялись на задания небольшими группами по 5-8 человек. Вот в нашей группе командиром был курсант 3 курса, который ставил нам, в основном, задачу уничтожать собак, а шифровки и донесения у них забирать и отдавать командиру. Эти боевые задания мы выполняли с 8 сентября по 9 декабря 1941 года.

Глава XI
С 10 декабря на курсантов училища им. Фрунзе пришел приказ: откомандировать всех курсантов училища им. Фрунзе в помещение училища им, Фрунзе и поступить в подчинение начальника училища.
Все курсанты были переодеты из армейской одежды в военно-морскую и зачислены на 1 курс училища на командный факультет. И для нас наступил учебно-боевой процесс: тридня в неделю мы слушали теоретический курс по различным военно-морским предмета, а четыре дня выходили в морской порт, где занимались погрузкой снарядов, горючего и продовольствия на боевые корабли, которые стояли в Ленинградском порту.
Один или два раза в месяц нас отправляли в г. Ленинград для несения патрульной службы. И вот однажды я совершенно случайно встретил свою тетю Ванду с дочкой Герой и от них узнал, что муж тети Ванды - дядя Коля - 6 октября 1941 года погиб в одном из боев под Ленинградом при обороне г. Гатчина. В то время я, конечно, не мог им помочь в вопросах поиска могилы дяди Коли, но обещал это сделать после окончания войны.
Вот так началось наше участие в блокаде г. Ленинграда. На погрузочно-разгрузочные работы в порт г. Ленинграда мы выходили и выезжали с винтовками, гранатами и с противогазами. Это потому, что фашисты ежедневно обстреливали город и были случаи прорыва отдельных фашистских групп, которые приходилось нам уничтожать. Блокада Ленинграда для нас, конечно, выдалась очень тяжелой, т.к. питание было недостаточное, да и получаемые 125 грамм хлеба в день были очень и очень недостаточные. Несмотря на тяжелые условия, моя тетя Ванда с дочкой Герой пережили всю блокаду. А вот в мирное время моя сестренка Гера погибла. А случилось это так: в 1985 году Гере как медицинской сестре предложили пойти на корабле из Ленинграда в Канаду за грузами для города. До Канады они дошли благополучно, а вот когда возвратились обратно, то в Атлантическом океане они попали в шторм, и на корабле сорвало большой груз, корабль был разбит и затонул, а личный состав теплохода весь погиб. Так я лишился своей дорогой и любимой двоюродной сестры Гертруды Николаевны Стрельцовой. Итак, в одной семье Стрельцовых погиб мой дядя Коля и сестра Гертруда.
А героический город Ленинград продолжал обороняться от наступающих фашистов.
Маршалл Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления» на стр. 330 пишет: «На фронте приморской оперативной группы наши войска, да и противник, время от времени пытались активизировать свои действия. Но эти акции не имели существенного значения. В районе Петергофа в тыл вражеских войск был высажен морской десантный отряд с целью содействия приморской группе в проведении операции. Моряки действовали не только умело, но и предельно дерзко.
Каким-то образом противник обнаружил подход десанта и встретил его огнем еще на воде Моряков не смутил огонь противника. Они ленинградскую группировку войск Красной Армии и флота никак не выбрались на берег, и немцы, естественно, побежали. К тому времени они уже были хорошо знакомы с тем, что такое «Шварце тодт» («черная смерть»), так они называли морскую пехоту.
Время шло. Враг истекал кровью, но разгромить ленинградскую группировку войск Красной Армии и флота никак не мог.
Так продолжалось почти до конца сентября. В последние дни сентября мы не только оборонялись, но уже перешли к активным действиям. Был организован ряд контрударов в районах Колпина, Пушкина, Пулковских высот, и эти действия, видимо, окончательно убедили противника в том, что оборона Ленинграда еще сильна и сломить ее наличными силами не удастся. Немцы, прекратив атаки, перешли к разрушению города с воздуха артиллерийским огнем.

Глава XII
В конце февраля 1942 года в наше Высшее военно-морское ордена Ленина Краснознаменное училище им. Фрунзе приходит приказ: передислоцировать училище им. Фрунзе в г. Астрахань. Чтобы облегчить участь города Ленинграда, нашему училищу было приказано взять с собой 2500 человек ленинградцев и сопроводить их по Ладожской ледовой дороге жизни в город Тихвин и сдать их городским властям.
На основании этого приказа курсанты училища им. Фрунзе были вооружены винтовками, гранатами, противогазами и сухим пайком, посажены на автомашины, доставлены на железнодорожный вокзал, затем от пункта Сясьстрой по «Дороге жизни», т.е. по льду Ладожского озера, доведены до пункта Кабоны. В этом пункте мы дожидались двое суток, пока город Тихвин был освобожден от фашистских захватчиков. После взятия Тихвина вся наша группа ленинградцев благополучно вошла в г. Тихвин и была передана городским властям.
После этого вся группа курсантов училища им. Фрунзе была погружена в товарные вагоны и по железной дороге отправлена в г. Астрахань. Вот так и я вместе с курсантами оказался в г. Астрахани.
В Астрахани наконец-то я встретил своего нового друга Василия Ткачева и рассказал ему о нашем ледовом переходе из пункта Сясьстрой в пункт Кабоны. Только в этом рассказе я дополнил его тем, о чем не все рассказал в первоначальном рассказе о ледовой дороге.
Но здесь нужно остановиться на таком важном вопросе - как начала создаваться неблагоприятная обстановка со снабжением Ленинграда продовольствием. Продовольствия стядо не хватать. Об этом Жданов доложил в Москву, где Микоян А.И. вызвал к себе работника Министерства Обороны тов. Д.В.Павлова и просто рассказал о сложившейся обстановке в Ленинграде и направил его в Ленинград, чтобы разобраться с этим вопросом.
В своей книге «Стойкость и мужество ленинградцев» Павлов на стр.105 у Ворошилова в кабинете рассказал всю обстановку в Ленинграде, и весь этот разговор происходил в присутствии Жданова. «Жданов А.А. рассказал, что город оказался в сложном положении, путей подвоза нет, связь со страной сохраняется только по узкой полосе Ладожского озера, да и этот путь подвергается налетам вражеской авиации. После небольшой паузы Андрей Александрович спросил, какие у меня планы.
Прежде всего, надо провести учет всех продуктов питания, где бы они ни находились, - ответил я. Прощаясь, Жданов посоветовал привлечь к этой работе партийный актив. После беседы я приступил к своим обязанностям».
В кольце блокады оказалось 2 миллиона 887 тысяч человек, в том числе 400 тысяч детей. Кроме того, войска фронта и Балтийского флота. Потребление большое, а рассчитывать на скорое поступление продовольствия не приходилось. 10 и 11 сентября провели учет всех съестных припасов, скота, птицы, зерна. Результаты оказались малоутешительными: муки и зерна на 35 дней, крупы и макарон - на 30, мяса - на 33, жиров - на 45, сахара и кондитерских изделий - на 60 дней. Результаты подсчета доложили новому командующему фронтом Г.К.Жукову, т.к. К.Е.Ворошилова Ставка отозвала в свое распоряжение. Было принято ряд мер, особенно по сокращению выдаваемых продуктов. Хлеба стали выдавать рабочим по 300 гр., а остальным по 125 грамм. Приняли решение взять часть продуктов у армии и флота. Но и это не особенно помогло. Тогда стали решать вопрос вывоза, т.е. эвакуации части ленинградцев на Большую землю, т.к. много людей просто стало недоедать. А на Ладожском озере лед стал больше утолщаться и выдерживать нагрузки веса транспорта и особенно людей, которых решили эвакуировать из Ленинграда в тыл.
Зимняя дорога через Ладогу с каждым днем становилась все более оживленной. Машины шли бесконечной лентой в оба конца. В начале января 1942 г. автор книги был в Кобоне, проверил степень готовности военных к приему продовольственных товаров и их последующей отгрузки в Ленинград.
В одном из домов размещались первые эвакуированные ленинградцы. Здесь их кормили, а затем, после небольшого отдыха, отправляли вглубь страны.
Ленинградцы сумели превратить водный и зимний путь через Ладожское озеро в мощную артерию, питающую город и фронт, эвакуировать сотни тысяч людей из осажденного города. Этот путь народ назвал Дорогой жизни. Она помогла выстоять и создать условия для прорыва блокады 18 января 1943 года.
Перед приближением к пункту Кабоны вся наша сопровождаемая группа ленинградцев подверглась нападению одного единственного фашистского самолета. Этот самолет, видимо, хотел нас обстрелять из пулеметов, но ввиду того, что появились два наших советских истребителя, фашист сбросил несколько авиационных бомб и скрылся в северном направлении. Бомбы разворотили лед озера в нескольких местах, но какой ущерб он нам нанес, мы так и не знали, так как наша колонна ленинградцев была сильно растянута и, ввиду большой усталости, люди просто не могли отвлекаться на другие разговоры. О подготовке и проведении эвакуации ленинградцев сказано в рассказе Д.В. Павлова «Стойкость и мужество ленинградцев», одного рассказа книги «Дорогой мужества» на стр.13.
А прибыв в г. Тихвин и сдав всю ленинградскую группу местным руководителям, мы были просто очень довольны и нуждались хотя бы в кратковременном отдыхе. Местное руководство, учтя наши просьбы, разместили нас на свободные места в отдельных домишках, где мы отдохнули немного и привели себя в порядок. После всех этих дел вся группа курсантов была готова к дальнейшему следованию в г. Астрахань.
Правда, нужно отметить также еще одну не совсем важную деталь. Перед тем как нам вручили для сопровождения группу ленинградцев, в пункте Сясьстрой нас хорошо накормили гороховым супом довольно-таки жирным, хотя они не учли, что последние три месяца нахождения в городе Ленинграде очень сказались на желудках курсантов, т.к. питание в училище им. Фрунзе было слабенькое и многие курсанты от этого прибаливали. А работники столовой в Сясьстрое, конечно, имели своей целью накормить нас посытнее и повкуснее, учитывая, что в блокаде Ленинграда нам жилось не сладко. Вот немного и перестарались: многие курсанты в дороге немного приболели, и у многих были расстройства желудков.
Но, несмотря на эти все отклонения от нормальной жизни, нас старались побыстрее отправить от линии фронта в г. Астрахань, и после окончания непродолжительного отдыха нас доставили на железнодорожный вокзал, погрузили в товарные вагоны и отправили в дорогу. В вагонах мы понемногу отдыхали после «ледового перехода» через Ладогу, изучали уставы и несли службу дневальных. Питание в дороге было не особо разнообразное: сухари, селедка и чай из воды, получаемой из растопления снега.
Сколько суток мы добирались от г. Тихвина до города Астрахани, я сейчас не помню, потому что в ночное время наш поезд], часто останавливали, пропуская попутные поезда с ранеными, отправляемыми в тыл нашей страны, а также пропуская встречные поезда со свежими войсками, техникой, которые торопились на фронт для оказания помощи нашим фронтовикам.

Глава XIII
В начале марта месяца 1942 года мы благополучно прибыли в г. Астрахань. Нас хорошо встретили, разместили в казармах и тут же отправили на завтрак. Как мы обрадовались такому завтраку: мы много суток не кушали первого блюда, да и хлеб увидели как в сказке, т.к. всю дорогу кушали только сухари вместо хлеба. Мы очень хорошо и плотно покушали, да так, что некоторые курсанты немного приболели, т.к. от такой пищи не избежали расстройства желудка. Но в течение нескольких дней все пришли в норму, и нас посадили за парты продолжать программу первого курса. Затем, сдав экзамены за первый курс, мы стали изучать программу второго курса и закончили 2 курс. С командного курса я перешел на гидрографический факультет и продолжил учебу.
Из г. Астрахани 300 человек было отправлено на фронт под Сталинград, а остальные курсанты стали готовить училище к перебазированию в г. Баку. После завершения учебы за 2 курс мы все принимали самое активное участие в перебазировании училища им. Фрунзе в г. Баку.
ЦК середине 1942 года все курсанты благодаря хорошему питанию стали понемногу приходить в себя и поправляться. Кроме занятий, я опять стал заниматься спортом. Еще в школе я очень любил все виды спорта, сдавал все нормы на значки, которые я получил, и был всесторонне развит физически. Это все мне пригодилось на военной службе.
Так, в середине 1942 года, находясь еще в Астрахани, я стал болыпе увлекаться бегом. У нас была создана целая команда бегунов. На короткие дистанции бегали: я, Цыганов, Андрушкевич, Демьяновский, Барсов, Конковский. 100 метров я преодолевал за И секунди На длинные дистанции бегали больше Цыганов, Демьяновский, Конковский и я. Из всех нас лучше всех бегал Конковский, т.к. применял свою тактику «с хитрецой»: он пристраивался во время бега или в середине группы или в конце и по мере сокращения дистанции начинал обгонять по одному бегущих впереди, а потом еще прибавлял скорости и приходил на дистанцию первым. Особенно бегом мы все увлеклись, когда перебрались с училищем в г, Баку. В Баку у нас была хорошая площадь, вся асфальтированная, ровная и позволяла нам тренироваться в любую погоду.
Почти вся наша группа активно участвовала в командах за наше училище им. Фрунзе. Мы бегали даже с мастерами спорта, которые были в других военных училищах г. Баку. В 1943 году за участие в беге от имени училища им. Фрунзе мы получили очень много похвальных грамот. А в зимнее время с 1943 по 1944 год мы уделяли большое внимание боксу и всем отдельным спортивным снарядам, Я же больше уделял внимание перекладине и брусьям.
В Баку нате училище было размещено на Зыхе, это место ранее
занимало Каспийское военно-морское училище. При хорошем
питании мы все вскоре пришли в хорошее состояние и начали учебу
на 3 курсе. Но и здесь учеба проходила не совсем гладко - ведь шла
война. Немецкая танковая группировка с планом «Эдельвейс»
прорвалась через Ставропольский край на Северный Кавказ, и наше
училище им. Фрунзе вновь вооружили и отправили через город
Махачкала в район г. Грозного, где мы участвовали в боях против
танковой группировки фашистов «Эдельвейс» в течение 2,5-3 недель,
и они не прорвались на Кавказ, а затем нас отозвали в г. Баку, где мы продолжили обучение на 3-ем курсе, и к сентябрю мы закончили третий курс.
В сентябре 1944 года училище им, Фрунзе было передислоцировано в г. Ленинград, где мы все продолжили обучение на 4 курсе.
После прибытия из г. Баку в Ленинград я вновь встретился со своей тетей Вандой и двоюродной сестрой Герой. Я вспомнил свое обещание отыскать могилу своего дяди Коли, который погиб в самом начале войны в районе п. Большие Ижоры. Но все мои поиски ни к чему не привели, т.к. начальник кладбища показал мне, как были захоронены погибшие бойцы: в каждой могиле было захоронено по 10-12 человек. На памятнике же стояла только одна фамилия. И так мои поиски дяди Коли оказались безуспешными.
18 июня 1945г, я сдал последний выпускной экзамен и был выпущен из училища лейтенантом.

Из книги «Гидрографы в Великой Отечественной войне 1941- 1945 гг.». «В блокаде»
Обеспечение артиллерийских стрельб
Краснознаменный Балтийский флот, выполнив с честью свой долг по обороне Таллина и пройдя через тяжелые испытания при прорыве в Кронштадт, занял свое место среди защитников Ленинграда.
Это было грозное время. 4 сентября на улицах города разорвались первые вражеские снаряды, 8 сентября Ленинград подвергся массированному авиационному налету, 19 сентября противник перешел в наступление по всему Ленинградскому фронту.
Флот обрушил на врага шквал своей тяжелой корабельной, железнодорожной и береговой артиллерии, громя батареи и скопления войск противника.
Нам, современникам тех событий, отрадно сознавать, что в меткие залпы многочисленных орудий вложен большой труд наших гидрографов.
Для топогеодезического обеспечения артиллерии флота сформировали два маневренных гидрографических отряда: Кронштадский и Ленинградский. На Кронштадский отряд было возложено обеспечение района Кронштадской военно-морской базы (остров Котлин, северные и южные форты Кронштадта, Ижорский и Южный укрепленные районы между Старым Петергофом и Керново, острова восточной части Финского залива до Гогланда включительно, северный берег Невской губы западнее Лахты), где находились части флота и береговой обороны.
На личный состав отряда возлагалось точное геодезическое определение позиций наших корабельных, железнодорожных, береговых и зенитных батарей. Составление батарейных формуляров, подготовка других исходных данных для стрельбы, изготовление артиллерийских планшетов для фортов и дивизионов и, главное, разведка батарей противника путем инструментальных засечек артиллерийских вспышек.
Вначале отрядом руководил капитан 3 ранга Г.Н.Рыбин, который в конце октября 1941 года был назначен на должность заместителя начальника Гидрографического отдела флота и сдал руководство отрядом не менее опытному гидрографу капитану 3 ранга В.И.Воробьеву. В этот отряд входили старший лейтенант В.М.Мартьянов - заместитель командира отряда, инженер-капитан 2 ранга Н.Е.Ермаков - командир группы геодезического обеспечения, в которую входили лейтенанты К.Г.Курильский, А.И.Мохначев, А.Б.Намчаладзе и воентехник 2 ранга Г.И.Лукин; капитан-лейтенант В.Ф.Беляев - командир группы сопряженного инструментального наблюдения, состоявшей из воентехника 1 ранга А.И.Голованова, лейтенантов Б.Л.Беркутова и Ф.С.Павлова. В отряд была также включены матросы манипуляторского отряда.
В течение 5 месяцев, с начала ноября 1941г. до апреля 1942г., группа геодезического обеспечения определила 137 точек центров наших флотских батарей и отдельных орудий, изготовила 127 артиллерийских планшетов для стрельбы по невидимым целям.
Основная часть морской артиллерии Кронштадской военно-морской базы была обеспечена тактическими формулярами для исчисления стрельбы, которых, к слову сказать, кронштадская артиллерия даже на стационарных установках до ноября 1941г. не имела.
Группа, осуществлявшая разведку батарей противника методом сопряженного инструментального наблюдения, работала с большей нагрузкой в ноябре и декабре 1941 г, когда было обнаружено 106 позиций батарей противника, обстреливавших Ленинград и Кронштадт, и 32 прожектора. По данным этой группы, которые передавались на командный пункт, открывался огонь наших батарей. С начала января 1942г. артиллерия противника стала реже обстреливать город, в связи с чем уменьшилось число засечек, хотя посты артиллерийского наблюдения продолжали свою трудную, особенно в зимних условиях, работу.
В апреле, когда интенсивность обстрелов значительно уменьшилась, наблюдательные посты перешли в ведение артиллерийских дивизионов, а освободившиеся гидрографы были направлены на выполнение других заданий. Всего за 5 месяцев работы группа засекла 132 позиции вражеских батарей и 45 прожекторов.
Помимо этого, Кронштадский маневренный гидрографический отряд выполнял и другие, не менее ответственные оперативные задания, связанные с зимней обороной Кронштадской крепости: определение границ минных полей, выставленных на льду залива, и координат огневых точек. Эти работы гидрографы производили в непосредственной близости от противника, часто за линией нашего сторожевого охранения. Со всеми заданиями личный состав отряда справился успешно. Всего для артиллерийской и противоминной обороны базы было определено за зиму 214 опорных точек, послуживших основой для составления батарейных формуляров и обеспечения противоминной обороны. Ленинградский маневренный гидрографический отряд обеспечивал действия кораблей береговой и железнодорожной артиллерии КБФ в системе обороны города.
В состав отряда входили: капитан-лейтенант И.В.Прошкин (командир отряда), капитан Ф.Г.Волков (заместитель командира отряда), воентехники 1 ранга П.П. Гасюк и А.А. Каишунов, инженер-капитан-лейтенант И.С.Басов, старший лейтенант Ф.П.Шевцов лейтенанты Г.М.Гильбо и Е.К.Лелеко. Часть офицеров и инженеров этого отряда: военинженер 3 ранга В.Л.Рекс, лейтенанты М.И.Донсков и И.А.Ермилов, младший воентехник В.А.Тих, офицеры запаса Д.В.Осипов и И.П.Суяров, инженер-геодезист И.М.Палехин - была откомандирована на геодезическое обеспечение находившихся все время в движении батарей и бронепоездов.
Этот отряд выполнил также большой объем оперативных заданий. Для характеристики приведу только несколько данных:
С 1 января по 1 июня 1942г. были определены 22 огневые позиции крейсеров «Киров» и «Максим Горький», семи эскадренных миноносцев и ряда других кораблей, 13 позиций железнодорожной артиллерии, 21 позиция зенитного полка. За этот же период отряд изготовил 103 артиллерийских планшета. С июня по октябрь 1942т, определены 31 позиция кораблей и батарей и 13 позиций зенитной артиллерии, изготовлено 116 планшетов.
Одновременно отряд подготовил новые, ранее также не применявшиеся картографические материалы для обеспечения стрельб кораблей на ходу по невидимым береговым целям. После соответствующей технической подготовки по согласованию со штурманами и артиллеристами был выполнен монтаж морских навигационно-артиллерийских планшетов, построенных наподобие карт совместных действий.
Зона маневрирования корабля монтировалась из морских карт масштабов 1:25000 и 1: 50000 в проекции Меркатора с дополнительной сеткой прямоугольных координат, а береговая зона, т.е. расположение целей, монтировалась из топографических карт тех же масштабов в проекции Гаусса. Было изготовлено 10 планшетов, с которых потом делались фотокопии. Предназначались главным образом для отряда кораблей, обстреливавших берега, занятые противником.
С первых дней войны до перебазирования в сентябре 1941г. Гидрографического отдела КБФ из Таллина в Ленинград деятельность штаба Морской обороны Ленинграда и Озерного района обеспечивало Гидрографическое управление ВМФ. В частности, для геодезического обеспечения стрельб корабельной артиллерии была сформирована группа из офицеров и инженерно-технических работников управления под командованием капитана 3 ранга В.А.Климонтовича. В эту группу входили: капитан-лейтенант З.М.Валеев, офицеры запаса Г.П.Колесников, В.А.Надпорожский, И.П.Суяров, геодезисты Королев и Смыков. Приказом начальника Гидрографического управления ВМФ от 22 сентября 1941г. группа перешла в непосредственное подчинение начальника Гидрографического отдела УКБФ, а в ноябре ее расформировали. Часть офицеров направили в Ленинградский маневренный гидрографический отряд, а остальные отбыли к новому месту дислокации ГУ ВМФ.
Работа этой группы была высоко оценена командованием, большая часть ее состава в канун своего отбытия из Ленинграда получила благодарность и награждена именными часами.
За годы блокады Кронштадский и Ленинградский отряды выполнили большой объем работ: определили 200 позиций железнодорожных и стационарных батарей береговой обороны и 170 артиллерийских позиций кораблей, 100 позиций зенитных батарей береговой обороны, 110 наблюдательных корректировочных постов береговой обороны, 100 створных знаков для кораблей и авиации, 100 позиций бронепоездов, 200 пунктов триангуляции и многое другое.
За этот период определено способом визуальных и теодолитных засечек по вспышкам до 300 координат батарей противника, а для обеспечения стрельб изготовлено 1080 артиллерийских планшетов, 200 артиллерийских формуляров и 100 артиллерийских счислителей.
При обеспечении артиллерийских стрельб гидрографы применили новый вид разведки артиллерийских позиций противника, ранее нигде не применявшийся. Предложил его военинженер 3 ранга А.Г.Пожарский.
Под руководством Пожарского и при участии военинженеров 3 ранга А.И.Гаудиса и В.Г.Корта был разработан наземный стереофотограмметрический метод засечек батарей противника по огневым вспышкам,
В период с 4 сентября 1941 г, по 6 февраля 1942г. были смонтированы и отъюстированы стереофотокамеры, подобран личный
состав  и  создана    группа   инструментальной стереофотограмметрической артиллерийской разведки. 6 1942г. группа приступила к определению геодезического базиса, командного пункта, точек наблюдения и к оборудованию походной фотолаборатории, а 22 января 1942г. по заданию разведотдела штаба флота и береговой обороны КБФ начала в ночное время систематическую артиллерийскую разведку новым методом в юго-западном секторе обороны Ленинграда.
С января по июль 1942г. стереофоторазведка велась одной парой фотокамер с базисом около 2 километров: дом №19 по Международному проспекту (ныне дом №161 по Московскому проспекту) - Дворец Советов. В июле 1942г. в связи с тем, что часть дома №19 была разрушена прямым попаданием снаряда, пост перенесли, и фоторазведка стала вестись в расширенном до 55° секторе двумя парами стереофотокамер с 3-километровым базисом: Дворец Советов - Мясокомбинат им. С.М.Кирова. С этого времени стереофотограмметрическая засечка огневых точек противника стала главным видом артиллерийской инструментальной разведки.
С января 1943г. разведка велась уже тремя парами фотокамер с того же базиса. Сектор разведки был равен 120°.
За период с января 1942г. по июнь 1944г. было отснято 3548 стереопар и определены координаты 1287 объектов: 1099 орудий. 100 минометов, 29 центров батарей и 59 прожекторов.

На Неве.
На стр.65 сказано:
Начиная с сентября 1941г. на Неве шли ожесточенные оборонительные бои. Противник вплотную подошел к левому берегу реки на участке от Шлиссельбурга до реки Тосно. В ходе этих боев гидрографы участвовали как в высадке десантов (преимущественно летом), так и в зимних перебросках войск на левый берег Невы.
В начале ноября 1941г. в район Невской Дубровки, где производилась переброска войск на знаменитый «Невский пятачок» в связи с готовившейся попыткой прорыва блокады, были направлены лейтенанты А.А.Анищенко, Н.И.Халатов, В.Н.Хоробрых, воентехник А.А.Каисунов, воентехник 2 ранга М.П.Евдокимов. В начале они руководили переброской войск на плотах и шлюпках, а затем, с появлением льда, приняли участие в строительстве ледовой дороги, по которой впоследствии были переправлены 17 тысяч бойцов, 49 танков и другая техника. Гидрографам приходилось работать в тяжелейших условиях - часто в ледяной воде, под непрерывным вражеским обстрелом.
При выполнении этого задания был тяжело ранен Н.И.Халатов, контужен В.Н.Хоробрых.
В августе-сентябре 1942 г. была проведена Синявинская операция Ленинградского и Волховского фронтов имевшая целью разгромить Мгинско-Синявинскую группировку противника и разорвать кольцо блокады Ленинграда,
В это же время войска Ленинградского фронта готовились при содействии КБФ нанести удар по противнику в районе Московской Дубровки. С этой целью флот должен был высадить десант, для чего предназначалось свыше 2000 различных лодок и до 10 металлических плоскодонных самоходных тендеров, специально построенных на Балтийском заводе. И эта задача была решена.
Опытные гидрографы: старший лейтенант Б.Л.Беркутов и воентехник 2 ранга М.П.Евдокимов, матросы Завешевский, Колбас, Тарасов, Ф.П.Улаев, В.Афинкелыптейн под руководством капитан-лейтенанта Н.П.Клюева в ночь на 28 сентября 1942г. провели обследование мест для выгрузки доставленных на автомашинах десантных средств и спуска их на воду, а также выполнили рекогносцировочный промер мелководного участка устья реки Черная.
Промер проводился ночью, под проливным дождем, при систематическом освещении ракетами и беспокоящем огне противника. Все это осложняло выполнение задания, создавало дополнительные трудности в обеспечении главнейшего требования - скрытности.